О запуске проекта паспорта Новой Беларуси было объявлено еще в августе 2023 года. Сначала обещали, что первые образцы увидят свет в начале 2024-го. В процессе работы над проектом у него сменился руководитель — вместо экс-дипломата Валерия Ковалевского им начал заниматься гражданин Литвы Марюс Гуделайтис. Прием заявок на паспорт начался только в конце января 2025 года. Но возникли проблемы в Литве, и паспорт Новой Беларуси до сих пор не стал полноценным документом, претендуя только на функцию дорогого (цена — 97 евро) сувенира. Почему так происходит, каковы перспективы амбициозного проекта, на что демсилы готовы пойти, чтобы полностью отказаться от него, и сколько человек уже получило паспорт? Об этом «Зеркало» поговорило с главным советником Светланы Тихановской Франаком Вячоркой.
«Полностью переносим паспортный проект из Литвы»
— Мы пытались договориться с вами на это интервью несколько месяцев. Почему вы так долго не могли с нами побеседовать?
— (10-секундная пауза) Я всегда открыт. Просто было нечего рассказать.
— Как дела с паспортом Новой Беларуси? Внесите ясность в слова Светланы Тихановской о переносе печати «в страны, где не решена проблема легализации Беларуси». Это означает, что паспортный центр продолжит работу в Литве, но производство будет находиться в другом государстве?
— Мы полностью переносим паспортный проект из Литвы. Сменится также юридическое лицо, ответственное за выдачу, но Марюс Гуделайтис останется руководителем. За политическую часть отвечают Офис и Кабинет. В последние месяцы заключали договоры, решали технические моменты. Не будет одной страны, где все происходит под ключ.
Пока выдача документов проходит в тестовом режиме. Каждый может подать заявку онлайн. После верификации вы получите информацию, как и где сдать биометрию. Когда решим легальные моменты, то будем двигаться к официальному старту.
— Куда в итоге будет перенесен паспортный центр, если это произойдет?
— Он будет разбросан по нескольким странам. Регистрация — в одной, биометрия — в другой, персонализация — в третьей. Из хороших новостей: будут работать мобильные центры, и, возможно, можно будет податься в той стране, где вы находитесь, без необходимости куда-то ехать, но когда насобирается заявок.
Возможно, будем договариваться с частными визовыми центрами, в которых беларусы делают визы — как тот же VFS Global, чтобы, например, беларусы Аргентины имели такую возможность.
— Вы готовы доверить третьим частным компаниям личные данные беларусов?
— Если государства Евросоюза доверяют им данные своих граждан, то почему нет. Сектор сильно зарегулирован, в нем высокие стандарты безопасности. Мы выполнили все, что необходимо согласно GDPR (регламент по защите персональных данных. — Прим. ред.).
Конечно, в странах вне ЕС будет сложно, как в той же Грузии, там пока нет безопасного решения. Все должно быть сделано на максимальном уровне в плане безопасности, так как от этого зависит в том числе статус документа.
— У вас возникли проблемы в Литве, стране, где находится Офис Светланы Тихановской. Почему вы не могли предвидеть их и заранее сработать на опережение?
— Возникли, и довольно неожиданно. Тут разные причины наложились. Изменился контекст: война, безопасность, так называемый литвинизм. Есть те, кто поддерживает, есть те, кто против. Говорят, мол, «если беларусы Литвы имеют паспорта иностранцев, то зачем им еще свой».
Возникли проблемы и с «Пагоняй», вопросы и к тому, почему в Литве выдаются нелитовские документы. В основном на них ответили, но в итоге стало ясно, что проще перенести проект.
«Очевидно, что наш паспорт не заменит местных документов»
— Автор идеи паспорта Никита Забуга в интервью «Зеркалу» намекал, что первым признать паспорт в этом году может одно из островных государств. Это Мальта?
— Я бы сказал, что это была народная идея. Никита действительно пришел с предложением беларусского ID (удостоверения личности. — Прим. ред.), но потом оно выросло в проект паспорта, особенно когда возникли проблемы с документами наших граждан за рубежом. И Геральдический совет разработал великолепный дизайн.
Формально нет такой процедуры, как признание паспорта, — как и в большинстве стран нет процедуры признания Тихановской президенткой, а Кабинета — правительством. Это все работает де-факто.
Если страна добавит паспорт в свою базу трэвел-документов — значит, признает. Конечно, нам хотелось бы, чтобы с паспортом можно было подтвердить и личность, путешествовать. Но это не сегодняшний вопрос.
Очевидно, что наш паспорт не заменит местных документов, не снимет потребности в легализации. И пока играет в основном символическую роль. Недавно мы вернулись из Косово, нам говорили, что им потребовались годы, чтобы легализовать свой паспорт, и при этом им изначально сильно помогал Евросоюз. Они готовили базу граждан, только потом начали выдачу документов. Это все долго.
В Польше и Литве уже есть рабочие решения — документы иностранцев. А наш паспорт — это долгосрочный проект, над которым будем работать параллельно. Это также политический и имиджевый проект, важный для поддержания беларусского сообщества, чтобы обозначить, что мы — это не режим, не Россия, что беларусы — не агрессоры. Подчеркнуть, что мы отвергаем террор, который Лукашенко осуществляет против беларусов.
— Это значит, что вы совсем не будете беспокоить правительства Литвы и Польши вопросом включения паспорта Новой Беларуси в свои системы?
— Будем стараться не беспокоить. И предлагаем им рассматривать наш паспорт как сопроводительный документ, по которому можно дополнительно верифицировать личность.
Есть разные случаи. Например, человек подается на ВНЖ или визу, и нужно дополнительное подтверждение личности. Тогда он может предъявить как дополнительный документ паспорт Новой Беларуси. Легально это не паспорт, а дополнительное удостоверение.
«Пройдет минимум год, прежде чем паспорт получит официальный статус»
— Положа руку на сердце, ответьте: когда паспорт Новой Беларуси станет документом, позволяющим беларусам за рубежом открывать счета в банках, путешествовать, подтверждать личность?
— Рука на сердце: я не знаю. Как и не знаю, когда завершится война, рухнет режим и закончится весь этот треш, который происходит с нашей страной. Мы просто должны делать свое беларусское дело.
Надеюсь, что ситуация в Беларуси все же изменится, не станет лукашенковского режима, и у нас не будет нужды в двух паспортах. Но сценарий может быть и негативным, как в случае советской оккупации балтийских стран, затянувшейся на десятилетия. При худшей ситуации нам нужны долгосрочные решения, как свой паспорт. Пройдет минимум год, прежде чем паспорт получит какой-то официальный статус.
Теперь же он — исторический документ эпохи. И даже символическое его существование важно: показать, что беларусы не равны режиму, забрать у него монополию и право контролировать граждан.
Сам факт того, что беларусское демократическое сообщество такие паспорта имеет во время, когда страна де-факто оккупирована и не принадлежит беларусам, несет важный месседж миру о том, что мы не теряем свою субъектность. А если вдруг Путин, не дай бог, решит аннексировать Беларусь, этот паспорт будет одним из элементов беларусского морального суверенитета и сопротивления.
— Вы говорили о сотнях заявок. А сколько паспортов уже выдано?
— Несколько десятков экземпляров — журналисты, правозащитники, сотни еще ждут. Это все пилотная выдача, чтобы тестировать, собирать обратную связь. Заявку онлайн подать может каждый уже сейчас. Например, адвокат Алесь Михалевич получил, он уже сообщал об этом публично. Алесь много работает по вопросам Интерпола, и его контакты могут быть полезны для поддержки документа.
— Каким образом это происходит?
— Это переговоры.
— Как наличие паспорта у Алеся Михалевича помогает проверить возможности поддержки документа?
— Михалевич был одним из первых, кто получил персонализированный экземпляр. С ним он может собрать полезный фидбэк в своих кругах, он также хорошо разбирается в вопросах преследования беларусов за рубежом. Пока документ был только на словах, а не на руках, было трудно вести разговоры. Теперь видят, как это работает, как действует электронный чип.
Когда мы были в Косово, местные службы просканировали экземпляр, и он отобразился в их системе. На экране появилась пометка, что документ пока не сертифицирован в этой стране, так как не добавлен в базы. Но технически он работает.
Мы передали экземпляры и в Интерпол, контактировали со швейцарцами, ждем обратной связи. Но главная дискуссия будет в октябре в ICAO (Международная организация гражданской авиации. — Прим. ред.).
«Валерий Ковалевский точно неправ»
— Валерий Ковалевский, который начинал паспортный проект в Объединенном переходном кабинете, после отставки последовательно его критикует. Считаете ли вы его критику обоснованной?
— К сожалению, мы потеряли практически полтора года, потому что все это время проект не двигался.
— Пока им занимался Ковалевский?
— Абсолютно. Движение началось после передачи проекта Марюсу Гуделайтису. Его большая заслуга в том, что сейчас подготовлена вся инфраструктура, состоялся тестовый запуск и выданы пилотные экземпляры.
Валерий Ковалевский точно неправ. Было много обещаний, сделанных публично, которые невозможно реализовать: что документ сразу станет паспортом, решатся все проблемы. Были завышенные ожидания. Это в большой степени ударило по имиджу.
Все-таки ожидания нужно делать реалистичными. Паспорт, визы для беларусов, возможности легализации — это все очень сложный и долгий процесс, и никакой один визит Светланы Тихановской или даже пара встреч не решат всех проблем. К сожалению, мы оказались в уникальной своей сложностью ситуации, приходится преодолевать миллион вызовов — легальных процедур, бюрократии, политических интересов — и проходить между капельками воды в разных странах. В Евросоюзе сейчас все думают о безопасности, а мы предлагаем такие смелые решения, которые могут, по мнению некоторых политиков, этой безопасности угрожать.
«Если Лукашенко хочет, чтобы паспорт Новой Беларуси не выдавался, то должен отменить запрет на консульские услуги»
— После последней волны помилования политзаключенных советник Офиса Леонид Морозов в комментарии «Зеркалу» говорил, что вы через партнеров узнали о подготовке за несколько месяцев. Пытались ли вы таким же образом довести до Лукашенко необходимость отмены паспортного декрета, чтобы беларусы снова могли получить документы в консульствах за рубежом?
— Это одно из наших требований в переговорах, которые наши союзники проводят с режимом. Отмена декрета проходит красной нитью. Если Лукашенко хочет, чтобы паспорт Новой Беларуси не выдавался, он должен отменить запрет на оказание беларусам консульских услуг за рубежом. Пока режим не идет на уступки.
То же самое по помилованиям — обещают сотни и сотни, а освобождают десятки. При этом не освобождают политических лидеров. Мы видим, что режим пытается всячески заболтать эту тему. Попытки договориться с Лукашенко об освобождении политзаключенных в обмен на смягчение санкций начались еще в 2021 году. Санкции на калий не вводились год именно из-за этого. Лукашенко обманул. Попытки договориться длились все эти годы.
— Есть ли какая-то реакция от властей на предложение отмены паспортного декрета?
— Пока нет. Но это в списке требований. Недавно этот вопрос напрямую поднимали наши союзники в разговорах с представителями режима. Однако пока мы ничего не получили, ситуация только ухудшается — людей задерживают при возвращении из-за границы для получения нового паспорта.
— На какие уступки вы готовы в обмен? Только на отмену проекта паспорта или что-то большее?
— Все можно рассматривать, если действительно прекратятся репрессии против беларусов. Просто отменить один декрет недостаточно. Я думаю, что нужен комплекс мер: отмена декрета, разрешение беларусам возвращаться, прекращение заочных судов, закрытие уголовных дел против беларусов за рубежом.
Если это будет сделано, мы можем рассматривать в том числе и закрытие паспортного проекта. Точнее, его приостановку. И паспорт, и санкции, и международные суды — это все инструменты, чтобы изменить ситуацию.
— Пытаетесь ли вы решить визовый вопрос, который сейчас очень актуален для беларусов, остающихся в стране? Запись на прием в консульство длится месяцами, долгосрочные шенгены выдают неохотно, посредники берут бешеные деньги. Когда это закончится?
— Но ведь никаких санкций на визы нет. Нам удалось добиться, что Евросоюз не ввел визовый бан против беларусов, который действует во многих странах относительно россиян, например. Проблема в том, что режим принудительно сократил штат сотрудников дипломатических миссий, в первую очередь Польши и Литвы. Они физически не могут выдавать больше, а до 2020-го выдавали 400−450 тыс. виз (всего в 2019-м беларусы получили более 640 тысяч шенгенских виз. — Прим. ред.).
У беларусов есть огромный запрос на Европу и передвижение, и мы этот запрос отстаиваем. Но проблема с визами останется актуальной, пока режим будет ограничивать работу иностранных дипломатов в Беларуси, устраивать провокации на границе и втягивать Беларусь в войну.
«Люди выгорают, устают, многие ассимилируются»
— Мы беседуем после окончания Конференции беларусов мира, которая прошла в Варшаве. Глава BYSOL Андрей Стрижак в своих социальных сетях написал, что в течение форума заметил рост пропасти между беларусами разочаровавшимися и продолжающими что-то делать. Что Офис Тихановской предпринимает, чтобы этой пропасти не было?
— Тут нет ничего нового. Естественно, люди выгорают, устают, многие ассимилируются в новой среде. Трудно удерживать уровень политизации, растет ощущение безнадежности и тревоги.
Оно не только у беларусов, оно ощущается во всем регионе. В Польше или Литве это проявляется в росте антиэмиграционных настроений. У беларусов — в отходе многих от политики, внутренних конфликтах.
Что мы можем делать, чтобы это изменить? Думаю, первое — это дать людям возможность приобщаться к делу. Второе — люди должны видеть, что общественная работа приносит результаты. Нам нужно больше сконцентрироваться на решении практических проблем, на том, что важно людям. Кроме больших геополитических изменений очень важны и мелкие вещи: решать проблемы с мобильностью, легализацией, визами.
Люди будут приобщаться к общественно-политическим делам, если увидят, что это меняет реальность, увеличивает возможности для выезда из Беларуси, получения стипендий, участия в стажировках.
Многого же удалось добиться! Но позитивное теряется на фоне негатива. И очень часто мы плохо рекламируем достижения.
— Почему так происходит? Считается, что из Беларуси после 2020 года уехали самые креативные. Где они?
— Хороший вопрос. Многие из тех, кто на волне 2020 года присоединился к делу, уже отошли от него. У многих не было такого опыта, стержня или готовности к долгой борьбе.
Для многих проблемой являются риски от политической деятельности — преследование семей внутри страны. Многие не присоединяются, потому что могут получить «уголовку», никто не хочет попасть в базу Интерпола или допустить, чтобы режим конфисковал имущество в Беларуси. Думаю, это главнейший сдерживающий фактор.
Например, когда мы ищем кадры для Офиса, то на вакансии нет очереди желающих. Потому что это работа за очень низкую зарплату (или вообще без зарплаты) и с большими рисками.
«Офис стоит меньше, чем редакции некоторых СМИ»
— Низкие зарплаты — это сколько?
— Это средние, а иногда минимальные зарплаты в тех странах, где сейчас живут беларусы.
Минимальная зарплата в Литве — 1038 евро (3520 рублей), в Польше — 4666 злотых (3600 рублей).
Креативные люди могут заработать в айти-секторе в три раза больше. Самый большой отток я видел в 2023 году, когда даже из Офиса люди уходили в эту сферу. Оттуда их трудно переманить — там комфортные условия, гарантированные зарплаты, возможности для реализации и относительная безопасность.
Те же специалисты из BELPOL в частном секторе были бы на вес золота. В общественной же сфере, журналистике или правозащите нет гарантии, что вообще будет какой-то заработок, не говоря о дополнительных бенефитах. Поэтому так важно ценить и беречь тех, кто продолжает общественную работу в сложных условиях.
— Как вы оцениваете устойчивость Офиса Тихановской и демсил вообще на фоне решения Дональда Трампа о сокращении американской международной поддержки?
— Выживем и выстоим. Сами демократические структуры требуют немного денег. Офис Тихановской стоит меньше, чем редакции некоторых СМИ. Сокращение помощи в первую очередь ударило по инфраструктуре СМИ, правозащитных организаций и гражданского общества.
— Ситуация критическая?
— Любую проблему можно преодолеть. Нам уже удалось мобилизовать некоторую помощь для журналистов среди европейских партнеров. Американская же помощь шла прежде всего на медиа, мероприятия, исследования. Они не поддерживали напрямую политическую работу, но поддерживали, например, создание контента или аналитику, цифровые инструменты мониторинга социальных сетей, чтобы мы могли системно отслеживать, что люди комментируют в социальных сетях. Это все давало нам возможность лучше формулировать месседжи, реагировать на события внутри Беларуси. Теперь этого не будет.
Нет, мы не станем слепыми котятами. Но многое из того, что было автоматизировано, придется делать руками. Раньше у нас каждый месяц была социология из Беларуси. Теперь это прекратилось, потому что нет американского финансирования. Ну и мероприятия. Например, Конференцию беларусов мира нам удалось провести фактически с нулевым бюджетом. Люди приехали и жили за свой счет.
