Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. В ISW увидели взаимосвязь между самоубийством министра транспорта РФ и операцией СБУ «Паутина» — рассказываем
  2. «Стараются задержать всех, кто засветился». Силовики получили приказ активнее задерживать участников протестов 2020-го — BELPOL
  3. Сегодня день рождения одного из самых знаменитых выходцев из Беларуси. Его картины продают за миллионы долларов — узнаете их?
  4. «Человеку хочется прикоснуться к миру люкса». Как одевается личный врач Лукашенко
  5. Тихановский рассказал, хотел бы он пообщаться с новыми хозяевами его минской квартиры — ее продали с аукциона два года назад
  6. Еще у одного политзаключенного, похоже, «отжали» недвижимость. Нашлись желающие купить — они устроили «драку»
  7. «Вясна»: Силовики активно задерживают беларусов, попавших в кадры документального фильма о протестах
  8. Тихановский ответил на критику его обращения с упреками беларусов в пассивности. Вот его позиция
  9. «Зеркало» отмечает четвертый день рождения — и это печальная новость. Вот почему
  10. Воскресенский рассказал, как комиссия голосовала по вопросу освобождения Тихановского
  11. Юг зальет, на севере намечается нечто еще более интересное. На Беларусь движется мощный циклон — объявлен оранжевый уровень опасности
  12. В Беларуси продолжает набирать обороты кадровый «голод». Такого дефицита работников в стране еще не было
  13. Коснется и частного сектора. В Беларуси хотят законодательно ввести всеобщую однодневную повинность для приучения к «порядку»
  14. Скандал в Минском колледже искусств: бывший студент обвинил преподавателя в сексуализированном насилии. Тот все отрицает
  15. Призыв Лукашенко молиться на власть — это не оговорка и не шутка, а опасный сигнал. Мнение


/

В начале февраля этого года в агрогородке под Гомелем задержали брата активиста Николая Стагурского, которого ранее пытался вербовать КГБ. Позже стало известно, что вместе с братом арестовали и отца Николая. «Гомельская Вясна» поговорила с Дмитрием Стагурским, который оказался за решеткой за активизм брата.

Дмитрий Стагурский. Фото: «Гомельская весна»
Дмитрий Стагурский. Фото: «Гомельская Вясна»

В 2020 году Дмитрий не участвовал в протестах — на тот момент ему было 14 лет. В этом году 19-летний беларус должен был окончить Речицкий государственный аграрный колледж. Как он рассказал правозащитникам, из-за тотальных репрессий не мог никак активничать и сейчас. Но несмотря на это, 4 февраля в его дом пришли силовики.

— Я был дома, потому что проходил практику в своей деревне. В десять часов мне нужно было идти на ферму. Я проснулся, умылся и позавтракал. И вдруг услышал, как кто-то громко стучит в дверь. Я понял, что это не моя мать, потому что она бы сначала позвонила мне. Посмотрел в глазок — там стояли двое мужчин в штатском, — вспоминает Дмитрий. — Дверь не была заперта. Поэтому они сами открыли дверь и вломились в квартиру. Сунули мне в лицо свои «корочки», сказав, что они из милиции. Я не помню имен, потому что все произошло внезапно и я был сонный. Они начали обыскивать комнату, где я живу, рыться в вещах брата. При этом я просил их показать ордер на обыск, но ничего мне так и не показали. Потом я еще попросил протокол обыска, они сказали, что дадут его в конце, но тоже ничего не выдали.

Как рассказал Дмитрий, прежде всего силовиков интересовали вещи его брата Николая. Причем с этой целью они приходили и раньше, но так и не нашли ничего, что могло бы их заинтересовать. У молодого человека забрали телефон, ноутбук и отвезли на допрос в Гомельское отделение милиции. Сначала обещали отпустить через два часа, но потом нашли в телефоне подписку на «экстремисткий ресурс» и задержали по ст. 19.11 КоАП (Распространение информационной продукции, включенной в республиканский список экстремистских материалов, а равно изготовление, издание, хранение либо перевозка с целью распространения такой информации).

Во время допросов сотрудники милиции больше всего спрашивали о брате Николае. Дмитрий рассказал, что в попытках вытянуть хоть какую-то информацию, ему угрожали:

— Они начали спрашивать о брате: рассказывай давай, мы знаем, что ты с ним общаешься. Если не скажешь, мы посадим тебя на три года. Я сказал, что не поддерживаю связь с братом. Они спрашивали, где мой брат, говорили, что он дергает меня за ниточки и я буду выполнять все его требования — хочу что-нибудь взорвать или совершить какой-нибудь другой теракт. Пытались найти что-нибудь, в чем можно было бы обвинить меня по уголовной статье. Я подслушал, как они обсуждали это в коридоре. Но в итоге ничего против меня не нашли. Я просто рассказывал им о своей учебе

Милиционеры у здания суда. Снимок носит иллюстративный характер. Фото: TUT.BY
Изображение носит иллюстративный характер. Фото: TUT.BY

После допроса молодой человек оказался в «обезьяннике». Там он увидел, как его отца, Василия Стагурского, завели в участок.

— Его там раздели догола, заставили приседать. Милиционеры смеялись над ним, говорили: «Собралась семейка». Помню, я тогда даже заплакал от обиды, — делится Дмитрий.

В участке его продержали до часу ночи, затем доставили в ИВС Гомельского РОВД. На следующий день был суд. Дело Дмитрия рассматривала судья Инга Яцухна. Его признали виновным, но на сколько именно суток осудили, в тексте не говорится.

— В изоляторе со мной обращались как с быдлом, — вспоминает молодой человек. — Меня сразу раздели. Когда я стоял лицом к стене, как-то неправильно поставил ноги. И милиционер сильно ударил меня по ноге. А у меня до этого был порван мениск (внутрисуставной хрящ между большеберцовой и бедренной костью. — Прим. ред.). От удара на ноге образовалась большая гематома, я не мог нормально ходить, хромал. Милиционеры надо мной из-за этого смеялись, говорили, что я калека.

Только спустя несколько дней Дмитрий смог уговорить силовиков принести обезболивающую мазь, которая была у него в рюкзаке, вспоминает он. На «сутках» беларус столкнулся со всем, через что проходят «политические»: отсутствие места, сон на полу, пробуждение каждую ночь по нескольку раз. А также допросы:

— Первый допрос у меня был через семь дней. Спрашивали, знаю ли я кого-нибудь еще, кто занимается какой-либо политической деятельностью, или подписан на «экстремистские» ресурсы, или ходит на митинги. Примерно таким же был второй допрос. На нем мне уже угрожали, что отвезут в лес, что-то там со мной сделают, сломают больную ногу или что-то подкинут и «закроют» на три года. Требовали информацию о моем брате, которой у меня просто не было. Я рассказал им только об учебе.

Дмитрий вышел с «суток» на час раньше отца. Вот как он описывает их встречу:

— Я дождался папу, он вышел, и мы обнялись. Я тогда снова заплакал. За время той отсидки он сильно поседел. Он боялся мне что-либо рассказывать, сказал только, что его несколько раз лишали еды. Меня держали на втором этаже, постоянно переводя из камеры в камеру, а его — на третьем этаже изолятора. Вскоре после освобождения он уехал в Израиль, гражданином которого является.